- Игорь Павлович, что такое «запрещение в служении» в качестве наказания для священника?
- Для священнослужителя «запрещение в служении» на определенный срок – это, если хотите, «последнее китайское предупреждение». Благодатная сила священнодействовать у священника остается, но само действо ему запрещается. Поэтому и говорится - «без права» благословения и служения. Проводка, как бы, еще подведена и действует, но рубильник выключен. А вот затем, если покаяние не принесено, если человек не изменился, следует самая страшная мера наказания для священника - извержение из священного сана, иными словами, лишение сана. Священник становится мирянином, перестает быть пастырем. Он, конечно же, остается христианином, имеет все те же возможности, что и каждый православный прихожанин, но уже руководить паствой, совершать церковные таинства не может.
- Что предшествует подобной норме наказания? Насколько она часто применяется?
- Это естественная система регулирования жизни, в том числе и внутрицерковной. Здесь нет никакой информационной бомбы. Что нового мы узнали этим запретом священника в служении? Что все люди грешные? Вот так новость! В Церкви нет стерильных людей, каждый человек – от мирянина до епископа – является кающимся грешником. Церковь всегда ассоциировалась с лечебницей. Было бы странно полагать, что врач, который вас лечит, абсолютно чужд какой-либо болезни. Да, у него есть знания, есть опыт, есть сила профессии, но нет тотального иммунитета. Мы не требуем от кардиохирурга предъявить нам здоровое сердце. Достаточно того, что доктор не распространяет заразу, и приносит пользу. А вот если от врача исходит угроза, то Главврач принимает меры.
Я помню одного прекрасного хирурга, золотые руки. Он спасал сотни людей. И вот со временем у него что-то внутри надломилось, он начал пить. Когда вред от нетрезвой головы стал превосходить пользу от золотых рук – руководство приняло меры, его отстранили. Как говорил Достоевский в «Записках из Мертвого дома»: все мы люди, все мы человеки.
- На официальном сайте епархии публикуются все внутренние кадровые документы. Это принципиальная позиция?
- У нас с самого начала Глава Донской митрополии принял решение, что все церковные указы, циркулярные письма и распоряжения будут публично вывешиваться на официальном сайте епархии. Нас никто и ничто к этому не обязывает. Это личное решение владыки Меркурия. Нам нечего скрывать. Заслужил священник награду – мы об этом говорим. Появились проблемы – Церковь на это реагирует, и мы по-прежнему открыто об этом говорим.
Нет ни одной организации или системы, где не было бы проблем. Всюду работают люди, а не шестикрылые херувимы. Систему характеризует не наличие проблемы, а реакция на нее. Можно все под коврик заметать, а можно регулировать жизнь без лишних комплексов.
Ведь заметьте, это не журналисты «под покровом ночи, с риском для жизни», обнаружили данную проблему, а церковным властям затем пришлось реагировать. Это сама Церковь, увидев недуг своего пастыря, дает ему возможность исцелиться, исправиться, не делая из этого тайну или сенсацию.
Повторю еще раз: систему характеризует не наличие проблемы, а реакция на нее. Кстати, тот пьющий врач-хирург, о котором я говорил выше, после отстранения от всех операций и внушения со стороны регионального Минздрава, свой недуг в итоге оставил, вернулся в клинику и до сих пор успешно оперирует. Поэтому церковное наказание – это не казнь, это мера исправления.
Мы с любовью и тревогой следим за судьбой наказанного священника и призываем всех поддержать его молитвой и добрым словом. Высмеять «пьяного попа», поглумиться над недугующим человеком, растоптав его жизнь и имя – слишком легко и быстро. А в Церкви действуют иные принципы - важна душа человека, его жизнь, что с ним будет дальше. Бог нам всегда дает шанс на исправление: и от порока пьянства, и от порока глумления над слабостью ближнего. Хотя лично мне кажется, что последнее, чисто по-человечески, подлее и противнее.