Иерей Алексий Игоревич Овчинников
доктор юридических наук, профессор,
заведующий кафедрой Государственно-конфессиональных отношений Донской духовной семинарии,
заведующий кафедрой Теории и истории государства и права Южного федерального университета
Важным этапом развития российской государственности стало принятие ряда нормативно-правовых актов, направленных на защиту традиционных духовно-нравственных ценностей. В связи с принятием Федерального закона от 20 октября 2022 г. № 402-ФЗ «О нематериальном этнокультурном достоянии Российской Федерации» и Указа Президента Российской Федерации от 09.11.2022 г. № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» считаем логичным следующий шаг законодателя: внести изменение в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и признать существование традиционных конфессий. Под нематериальным этнокультурным достоянием Российской Федерации понимается «нематериальное культурное наследие народов Российской Федерации как совокупность присущих этническим общностям Российской Федерации духовно-нравственных и культурных ценностей, передаваемых из поколения в поколение, формирующих у них чувство осознания идентичности и охватывающих образ жизни, традиции и формы их выражения, а также воссоздание и современные тенденции развития данного образа жизни, традиций и форм их выражения». Очевидно, что традиционные конфессии являются самым что ни на есть нематериальным культурным достоянием Российской Федерации. Совершенно верно отмечается в юридической литературе: «В законодательство закладывается неадекватная российской действительности модель регулирования коллективной реализации права на свободу вероисповедания. Предполагается, что религиозные объединения создают граждане на пустом месте. Многовековое существование традиционных религий как институций, предшествующих волеизъявлению граждан, игнорируется»[1].
В российском обществе вот уже более двадцати лет ведется дискуссия относительно возможности законодательного признания особого статуса традиционных конфессий и религиозных верований: православия, ислама, иудаизма, буддизма. При этом, серьезной проблемой современного конституционно-правового регулирования государственно-конфессиональных отношений является инерция атеистического мировоззрения советской эпохи, жизнь которой «продлевают» материалистические установки эпохи секуляризации или Модерна, а также ценности «общества потребления», в результате которых возникает предвзятое толкование нормы Конституции РФ о светскости государства как государства безрелигиозного или антирелигиозного. Устоявшимся идеологическим шаблоном, корни которого уходят не только в советское прошлое, но и в философскую основу конституционализма, которую составляет идейное наследие либерализма, родственного марксизму в материалистическом основании, является осмысление светского государства как государства атеистического. Сохраняется толкование светскости государства как такой его характеристики, которая практически полностью исключает всякое участие религиозных объединений в жизни общества и государства, что неизбежно умаляет и ограничивает права верующих граждан по сравнению с правами неверующих. Однако, принцип светскости совсем не предполагает государственную пропаганду атеизма или безверия. Он ограничивает вмешательство государства и нерелигиозного общества в законную деятельность религиозных объединений, а также препятствует установлению различных привилегий в отношении отдельных конфессий.
Традиционные духовно-нравственные ценности стали некоторой необходимой альтернативой государственной идеологии. Очевидно, что в современном российском обществе остро стоит вопрос о дальнейшем пути развития, общественном идеале, государственной идеологии, о главных ценностях в жизни российского народа. Отсутствие государственной идеи и идеологии - вполне закономерный итог советского прошлого: у народа выработался устойчивый иммунитет на различные «заманчивые» проекты «земного рая». Между тем, государство нуждается в четкой иерархии ценностей, в том числе и высших, абсолютных ценностей. В этом смысле статья 14 Конституции РФ тесно связана со статьей 13, посвященной запрету обязательной или государственной идеологии. Разочарование в идеологическом «западном» либерально-демократическом, капиталистическом проекте переживает большинство россиян. Это уже вторая всеобщая ценностная катастрофа за последние полстолетия: первая была связана с отказом от коммунистического проекта. Не пора ли признать, что основой русской национальной культуры, фундаментом политического, правового, экономического менталитета подавляющего большинства россиян являются Декалог Моисея и заповеди Иисуса Христа. Мусульмане и иудеи разделяют важнейшие ценности Библии с христианами. Что касается евангельских духовно-нравственных норм, то они не ориентированы на раскол и разделение, напротив, направляя к таким очевидным даже для атеиста императивам как уважение достоинства каждой личности и служение ближним, в силу чего нет препятствий для их всеобщности.
Осознавая назревающий запрос со стороны общества, государство в лице Президента РФ инициировало постепенный процесс законодательного закрепления традиционных духовно-нравственных ценностей (пока на уровне доктринального документа), что невозможно не приветствовать в условиях почти тотальной девальвации не материальных духовных устремлений среди молодежи: массовая культура российских исполнителей незаметно превратилась в агрессивное навязывание сексуальной распущенности, прагматизма и гедонизма. В результате возник целый спектр негативных тенденций, «бросающих» вызов национальной безопасности, прежде всего, в области демографии и обороноспособности государства. Программа атомизации и деморализации россиян, осуществляемая при активной финансовой поддержке правозащитных организаций, избравших мнимый гуманизм сначала в качестве «отмычки» глубинных ментальных оснований российского общества, а затем, используя его и в качестве «мины», разрушающей ментальный строй, оказалась успешной. Ни для кого не секрет использование ментального оружия для осуществления цветных революций и ослабления суверенитета тех государств, которые противостоят однополярной глобализации. Так что вопрос о сотрудничестве государства и традиционных конфессий, особенно с Русской Православной Церковью, крайне важен для сохранения русской цивилизации.
Наконец, в вопросе толкования данной статьи заслуживает внимание и новое прочтение секуляризма: процесс сворачивания «атеистической секуляризации» давно наметился в диалоге церкви и государства за рубежом. После нескольких веков противостояния пришло время взаимного признания веры и науки как важных и равнозначимых направлений в познании мира. Постсекулярность «пришла» на смену рациональному секуляризму модерна с его претензией на «расколдовывание мира» и в некотором смысле может рассматриваться как его преодоление. Постсекуляризм представляет собой новую парадигму социальнофилософского мышления, в рамках которой религиозность уже не рассматривается как нечто пережитое человечеством, а религиозным идеям и мировоззрению отводится свое важное место в современном мире. Известный немецкий политический философ Юрген Хабермас рассматривает постсекулярность как такое состояние общества, в котором присутствует забота о продолжении существования религиозных сообществ в беспрестанно секуляризирующемся окружении[2]. Отныне установление и признание границ между секулярными и религиозными сферами общественной жизни должно происходить в русле кооперативности и взаимоуважительности по отношению к перспективам каждой из этих сфер. В постсекулярном мире ценность религиозной веры в жизни человека не подвергается отрицанию и остракизму, так как признается, что вера лежит в основе не только традиционной культуры, классической морали и философии, но и в основе современной науки.
Что касается пункта об отделенности религии от государства, то нельзя не признать, что в этой конституционной формулировке заложен значительный дискриминационный потенциал, которым часто пользуются негативно настроенные по отношению к Церкви чиновники, создавая ложное впечатление полной изоляции и отчуждения. В недавней истории эта формулировка позволяла советскому государству интерпретировать ее в атеистическом ключе, что позволяло именем закона обосновывать исключение религии и верующих из общественной жизни. Очевидно, что существующая редакция и поныне позволяет в подобном смысле толковать принцип отделенности. Однако, поскольку религиозные объединения являются частью гражданского общества, изоляция религиозных объединений от общественной жизни, от социальных процессов и, прежде всего, в сферах культуры, образования, здравоохранения, защиты прав будет отделением не от государства, а от народа.
Тенденции в развитии современных государств и цивилизаций к отказу от атеистического прочтения секулярности набирают силу. Общим для них является следующий принцип: светское государство не подразумевает отторжения всего религиозного, так как в противном случае само государство перестает быть светским, становясь просто идеологическим перевертышем, антиподом религиозного государства. В данном случае светскость – это не мировоззренческая категория, а техническая или инструментальная конструкция, призванная утвердить отказ от клерикализма в государственном управлении. Она говорит лишь о том, что религиозные объединения не осуществляют политическую власть в государстве и не являются ее носителями. Очевидно и то, что статья 14 Конституции РФ не может служить неким критерием и, тем более, призывом для разделения общества на две обособленные группы: светских и религиозных граждан.
Гораздо более уместной в отношении разграничения Церкви и государства, на наш взгляд, была бы формулировка подобная той, например, которая устанавливает статус органов местной власти в статье 12 Конституции: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Как видим, здесь не употребляется термин «отделение».
Признание особого статуса традиционных конфессий вполне оптимально конкретизирует результаты реформы 2020 года, когда в ее текст (Ст. 67.1 Конституции РФ) был включен тезис, что Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняет память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога. Отныне недобросовестным чиновникам при поддержке антицерковных сил будет сложнее отказывать Церкви в равных со светскими организациями правах в отношении взаимодействия с образованием, здравоохранением, армией и другими крупными общественными институтами.
Исторический опыт развала России времен 90-х годов показывает, что независимость, а значит и суверенитет государства, базируется не на силе ядерного оружия, а на единстве нравственного выбора власти и общества и крепости духовных ценностей нации. Переживаемый мировой политический кризис является одновременно и историческим шансом, возможно последним, для российского народа и власти – исправить пороки прежнего малодушия и колебания между Правдой и выгодой.
Таким образом, светскость государства не требует и не обязывает быть нерелигиозным и не обязывает быть религиозным, предполагая некий нейтралитет государства по отношению к религиозному самоопределению. Эта необязательность не означает, что религия должна стать второстепенной и периферийной в жизни общества, но означает, что религия – это личный выбор свободного человека, который не нуждается для этого в решении государства. Во-вторых, это такая система требований, которая обеспечивает взаимную независимость политической власти и религиозных объединений в определенных, разграниченных сферах их компетенции. Светское государство – это государство для всех, а не только для неверующих. Идея светского государства традиционно предполагает не только свободу вероисповедания, но и свободу религиозной пропаганды, религиозного просвещения, миссионерской деятельности. Наконец, юридическое равенство конфессий не должно вести к установлению их фактического равенства. Вполне допустимо признание статуса традиционных конфессий, сохраняющих традиционные духовнонравственные ценности, особенно в контексте государственноконфессионального сотрудничества и наделение их центральных органов управления правом законодательной инициативы как крупнейших институтов гражданского общества.
Список литературы
1. Митько А.Е. Парадоксы равенства религиозных объединений // Закон. 2021. № 6. С. 36–43.
2. Осавелюк А.М. Размышления о светском государстве (в свете изменений 2020 г. в Конституции России) // Актуальные проблемы российского права. 2020. № 8. С. 32–42.
3. Хабермас Ю. Вера и знание // Будущее человеческой природы. Пер. с нем. М.: Издательство «Весь Мир», 2002. С. 22.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 21-011-44228
[1] Митько А.Е. Парадоксы равенства религиозных объединений // Закон. 2021. № 6. С. 36–43.
[2] Хабермас Ю. Вера и знание // Будущее человеческой природы. Пер. с нем. М.: Издательство «Весь Мир», 2002. С. 22.